- Много вы понимаете!.. - вскричал Адольф, стряхивая с бритвы мокрые волосы, и его лицо передернулось, как от боли. - Просто-напросто ничего! Стены! Они тут, в моей злосчастной голове!.. Здесь всходит солнце, и теперь я его вижу, представляете?! Представляете? Представляете?..

Он всё бил себя в грудь, стучал по вискам, хлопал по лбу и смеялся как сумасшедший, словно не веря, что это именно он, а не кто-нибудь другой, стал только что свободным.

- Так и солнце в твоей голове, не только стены. Кроме твоих глаз нет иных глаз, и мир есть только то, что ты видишь, - снова послышался голос. Лица Веги и Реи не изменились, они ничего не увидели.

- Солнце не встало. Но оно может взойти.
Перед Адольфом, прямо на синей спине, сидел фюрер.

Не морок, не видение - в нем не было ничего от коридора и стекла, но было что-то, что отличает царей и завоевателей - величественная печать Ганнибала, яркая метка Темучина.
Он сидел на свиной спине, в щетине, как в синей траве.
Он был осязаем: пахло от него чистотой и одеколоном, руки он скрестил на груди, и это был усталый жест.
- Молодец, - тихо сказал фюрер, и маленькие усы прыгнули, - ты сумел различить подделку, выдержал испытание: теперь все позади. Поэтому к тебе пришел я - тот, кого ты искал всю жизнь. Тот, другой, он мучил тебя; он дьявол. Идея, которую я нес миру, проще и величественнее: это идея больших вещей, самая жизнь перед которыми кажется маленькой. Я учил, но мое учение исказили недоумки, полузвери, ученики, оказавшиеся иудами. Но теперь все позади: я нашел тебя, и вместе мы сила. Я не стану повелевать тобой, я просто зову тебя. Куда? Разве ты не понял? Путешествия между мирами возможны, и туннели времени открыты. Мы вернемся. Туда. Раньше, чем твое детство, раньше, чем твоя пустыня. Мы вернемся, чтобы услышать согласный гул толпы и рокот марша. Мы вместе, и потому все будет по-другому.
Фюрер казался маленьким, сидел он близко, а потом протянул руку, но не вверх, а к Адольфу.

Все, за что Адольф цеплялся в жизни, все, ради чего он еще был здесь - всё это было перед ним и протягивало ему руку. Адольф смотрел на эту руку и морщил лоб.

- Диктатор бывает только один, - сказал он, сильно горбясь, точно боясь удара, и не разнимая сомкнутых пальцев. - И это тоже не восход, это закат. Снова всё тот же закат... Фюрер, я устал умирать. Я устал терять. И теперь, когда я это все говорю, я теряю самое последнее. Тебя. Уходи.

- Восхода никогда не будет. Его придумали слабые люди. Ты до него не доживешь. Есть только я.
Диктатор встал и показался гораздо выше. Он покачивался на щетине, но прекрасно балансировал.
- Пустота и есть свобода... Но как только ты начнешь ее чем-нибудь заполнять, снова потеряешь свободу.- сказал он, - и тогда вернусь я: ты и не будешь ждать. Защиты у тебя нет. А у меня есть сила. Оставайся со своей химерной свободой, как вон тот глупец остался со своими руками, которые ничего не смогут сотворить, или как вон та обезъяна, которой маяком служит моя ложь.
Он исчез в одно мгновение, и тут же Врок яростно зачесал задним копытом ухо.

Адольф был совершенно уверен: после его слов небо разразится невиданной бурей и сметет всех громом, а его самого, конечно, тотчас же убьет молнией.
Но, как ни странно, ничего похожего не происходило. Небо не двигалось, оставалось чистым, Рея и Вега сидели на синей спине, а спина все так же покачивалась, как маленький океан. Только Адольф ничего этого не видел, потому что в глазах у него встала чернота.

- Что ж мне так нехорошо... - прохрипел он, ползя на четвереньках и утыкаясь мокрым лбом в чье-то мохнатое плечо. - Я умер? Умираю? Прямо сейчас? Ничего не осталось, никого нет. Унд ниманд лаухт мир хиер... никто не слышит... скажите что-нибудь, сделайте что-нибудь...

- Болезнь вышла из него. - Вега созерцал бодающие маневры. - И он поначалу будет жалеть, что она ушла. Болел всю жизнь? Тогда трудно.

- Все тут, - сказала Рея, забирая Адольфа обеими лапами, - куда ж оно денется, да! Помнишь, как ты ругался, когда мы вверх лезли? Видел что вокруг? А было.
Ты спал долго. Но это не смерть. Кто-то выпил тебя, как чашу. Но не разбил. Наполнишься новым вином, да, бывает и так, другим.
Она погладила черные волосы и посадила Адольфа поудобнее на щетину.
- Ну, чешется и чешется, - рассуждал тем временем Врок, - но мы уже приехали.
- Где же библиотека?
- Уже есть. Надо подняться повыше, вы увидите.
- Куда повыше, куда? Здесь ровно везде, нет?
- Да и нет: мы едем все время немного в гору. Вы не заметили, а я знал.

И верно: зеленая дорога в сумерках поднималась вместе с ландшафтом. Это было почти незаметно, но когда взошло солнце, Врок показал пятаком вперед, туда, где земля как будто обрывалась.
- Это Большой Спуск. Оттуда хорошо видно Библиотеку.
Переваливаясь и даже немного подскакивая, свин достиг пологого ската. Этот скат можно было бы сравнить с плавным горнолыжным спуском, только он был длиннее и плавнее всякого спуска. Они словно стояли на зеленой, очень покатой волне, но подножие ее было очень далеко впереди и очень далеко внизу.
Ровный склон был покрыт разноцветными квадратами травы. Справа, спускаясь, шли какие-то деревья, по левую руку вниз струилось что-то желтое, колыхающееся, как река, но сухое. Внизу, далеко перед ними, тоже расстилались разноцветные равнины.
- Вот, - сказал Врок, хрюкая от удовольствия. - Библиотека.
Путешественники долго молчали, Рея чесала ухо. Первым откликнулся Вега. Он приподнял обе руки и вдруг сказал:
- Я помню, я это читал.
Ветер был очень тих, когда Рея тоже воскликнула:
- А я читала вот это! - и показала лапой туда, где сияние золотой ржи сливалось с сиянием голубого неба, - эту книгу я знаю!
И посмотрела на мир, и удивилась.
Пейзаж перед ними - и был книгой, точнее, книгами: каждая его деталь была как раскрытая страница. Свиньи знали все книги и записывали их тем языком, какой знали. Седые легенды жили в серых елях и красновато-желтых соснах на правом склоне, в молодых сосенках - народные стихи, в буках - звучные баллады. Расстилающийся ковыль далеко внизу был эпосом о чем-то до боли родном; золотые псалмы звучали во ржи; квадраты черной земли вели классический рассказ о рыцарях, полосы дрока окаймляли их, как лента на гербе. Распаханное широкое поле напоминало о быках Греции, чистое озеро - о Шотландии. Оглядываясь назад, они понимали, что все эти дни путешествовали по страницам, но не понимали их рассказа. Теперь они поняли, но понимание показалось им слишком дерзким.
- Ой... - опять сказала Рея, когда перевела дух, - моей книги здесь нет. Все есть, но этой - нет. Она написана недавно, и вы могли не успеть... Хотя...
- А! - хрюкнул Врок, - однажды один свин хотел записать современную книгу. Извини, Вейда, но мы просто не смогли найти у себя в мире столько мусора и мертвого железа.
- Там не про это...
И Рея удивилась тому, что теперь, смотря на пейзаж Библиотеки, она совсем не может представить себе еще одну какую-то книгу. Казалось, мир вмещает их все.

Корабль деви Джонса взмыл к небесам и, развернувшись, стал очерчивать круги средь облаков.
-А теперь-сбрасывайте снаряды!!! Скомандовал он.
С бортов корабля открылись люки, из которых тут же посыпались бомбы, усеянные шипами. С виду это были обчные водяные мины. Но Дэви Джонс и здесь нашёл им применение.
Бомбы падали с неба на головы патрульных, взрывая их корабли а те, что промахивались, дрейфовали средь судов, взрывая тех, кто на них имел неосторожность наткнуться.
Джонс смотрел вниз и не верил своим глазам.
-Вот же! Вот же он! Этот день! Гнусные водяные черви не смогут достать меня в небесах!
Он накренил корабль и, ринулся вниз, попутно заряжая пушки.
Корабль пронёсся на бреющем полёте, постреливая в уцелевшие суда...
-Чёрт! так невозможно! Так нельзя! Преступник уходит!!! -Бесновался капитан на главной палубе патрульного фрегата.
-Но...но вы же сами видите! Мы не можем его победить! Он недосягаем!
И тут, все заметили снижение летающего корабля. Тот снижался, ударяя залпом по тем, кто был внизу...
-Ага!!! У них закончились бомбы! А это значит...
Капитан вбежал на мостик.
-СЛЕДИТЕ ЗА НИМ! Заряжайте ВСЕ пушки! Следите за его снижением! Внимание! По моей команде во время следующего снижения-СТРЕЛЯТЬ!!!

Ночью свин был подобен темному холму. Под его боком прикорнул Вега, который казался очень маленьким. Адольф похрапывал на отшибе, животом вверх, положив голову на дипломат.
Рея пыталась уснуть, но выспалась днем, и оттого вертелась то туда, то сюда, а потом поднялась на четвереньки и поползла вперед, нюхая воздух. Ей попеременно чудился конский топот, шум воды, крики каких-то мелких животных, но все это тонуло в тишине, растворялось в траве, как растворяется трель кузнечика, стоит начать искать, откуда она идет.
Долго было так. Рея уселась, поерзала, и тут, словно от земли, стали подниматься к ней воспоминания. В такую же ночь два года назад она вместе с хозяйкой Вик стояла на часах, когда остальные спали. Горизонт тогда едва мерцал, а созвездия были геометрически ужасны.
- И что было тогда?
Рея не удивилась, не подняла головы. Слишком спокойна была ночь вокруг, и не было сил шевелиться, и было понятно, что это незачем.
- Тогда мы гнались за разрушающей колесницей, Кабриолетом, да.
- И вы догнали его?
- О лэр... Вик вскочила на него! Рея ловила его! Он остановился и исчез, да, как вор.
- Остались другие. Кому, как не тебе, дано знать, как суров окружающий мир. Тебя много раз убивали, но ты жива.
Мягкий, как сумрак, голос доносился снизу, будто небольшое существо раскрывало рот и говорило.
- Куда меня! - согласилась Рея, - вейдеи трудно убиваются.
- Многие пользовались этим. Вспомни, сколько ран легло на твою шкуру.
- Нету ран - не может быть.
- А если б были?
- Не знаю. Не болею.
- А устаешь? Разве ты не чувствуешь, как много несешь и как тяжела твоя ноша? Разве ты не устала? Разве ты не знаешь, что даже твоим силам есть предел? А вдруг ты уже давно пересекла его и идешь вперед как ломовая лошадь, еще не понявшая, что она запалена до смерти?
- А зачем думать над этим? - удивилась Рея, - с чего это Рея будет давать сама себе предел? Я не знаю, нет.
- А зря... Если б хоть раз задуматься над этим...
Рея прянула вперед и увидела, как прямо перед ней сияют круглые глаза.
- Ты должна бы узнать меня, - сказал голос.
- Тимурленг? Лэр? Лэр?... - Рея нюхала темноту, но глаза удалялись.
- Я еще приду, - сказал голос, - продолжай путь. Помни о своей тяжелой ноше и ответственности, все зависит от тебя.
Рея покачала головой и поползла обратно к свину. Ей страшно хотелось почесаться, так же, как Врок днем, но чесалось не на шкуре, а где-то внутри.