- Ни черта не священно, - нахмурился Адольф. - И вообще. Тащился я сюда уже два дня: хотел залезть повыше, чтобы никто не нашел моего те... Короче, я такой же дурак как и вы, но позвольте, я сделаю одну вещь, чтобы больше к этому не возвращаться.
Он раскрыл свой дипломат.
- Что там? Это твой материал? - поинтересовался Вега, не смея заглянуть внутрь.
- Хераус, хэнде вег! - отмахнулся Адольф.
Дипломат был почти пуст. В нем ничего не было, кроме бумаг, которые при ближайшем рассмотрении оказались девственно чистыми, как халат Веги, и чего-то небольшого, черного и блестящего, и очень тяжелого. Именно это, последнее, Адольф и взял.
- Нет, камерады, поживем еще.
Он разжал пальцы. Пистолет влетел в пеструю пропасть черной галкой, быстро стал точкой и совсем пропал.

Адольф снова откинулся назад, где на яркой горной траве сидели его новые знакомые, и неожиданно заржал.
- Их бин лёвэ! - Он стиснул пальцами собственный нос и скосил глаза. - Вот как, теперь я еще и лев? Господа, ведь я человек. Уходил я оттуда человеком, во всяком случае. Пока шел, у меня с такого-то перепугу стала львиная рожа? Эс ист ганц егаль! Мне все равно.
Он потряс головой и зажмурился.
- Мне все равно.

- Нет! Это сделал мудрый человек... или лев, да, - Рея заглянула в пропасть и осталась довольна, - хорошо! Теперь скажи: если можно здесь оставаться, можно ли спуститься вниз, или нет? Нужен город, библиотека, врач вот для него, для Танцора.

- Я могу лечить, - сказал Вега и простер руки к зайцу, чье лицо было и спокойно, и внимательно. - Но я лечу, когда болит внутри. Смотрите.
Он запустил руку в свою сумку, и перед Реей заблестело острие. Вега не дал разглядеть его и быстро спрятал обратно.
- Резец. Резец, - он снова сделал жест, рубя ладонью воздух. - Мы делаем так, - он провел пальцем от плеча до шеи - Режем тут. И потом через разрез протягиваем руку внутрь... и там исправляем все, что не так.
- Тьфу на тебя, - плюнул Адольф, морщившийся во время объяснения. - Кто так лечит? Ты чё, совсем придурок?
Вега смутился и заволновался, потому что его снова не поняли.
- Мы так делаем... Это хорошо!
- Да иди ты.
Вега мялся перед Адольфом, как студент перед профессором, и, блестя глазами, внимательно смотрел, как тот пытается закурить.
- Доннер веттер, спички отсырели. - Адольф отшвырнул коробок и метнул яростный прищуренный взгляд на Вегу. - Ну чё выпялился? Хераус, дорогой доктор!! Не учили вас манерам...
Он повернулся к Рее.
- Нашим врачам можно верить не больше, чем ему, - Адольф ткнул толстым пальцем в Вегу. - Есть библиотека. Тебе это действительно нужно? Ну, пойдем. Только люди там, внизу, зверье не любят.

- Умерь свой гнев. - остановила Рея, - если же слова твои не от гнева, не корми ими ветер, не надо, нет. Вега мой друг, Адольф.
Слова льва о библиотеке и о людях, не любящих зверей, повергли Рею в раздумье. Потом она резко повернулась.
- Где же тропа, лев? Вон та? Эта? Я иду. Нельзя идти всем вместе, вы совсем не как люди, вейды немного люди. Пойду одна, вернусь, вернусь. Вот окорок. Недолго, да, да.

- Я тоже люди, - заявил Адольф. - Тропа не эта. А ну отойди, вот, не видишь?
Вега подался вперед, все так же волнуясь и будто не понимая произносимых слов.
- Рея, друг, идешь? Идете? Возвращайтесь скорей. Там много таких, как Адольф, странных. А я буду думать и смотреть.
- Тщюсс, доктор.
- До свидания.
Темно-узорчатое лицо быстро исчезло где-то вверху, словно его место захватило небо.

Рея посторонилась, пропустила референта вперед и пошагала за ним. Спуск был не очень крутым и, как ни странно, бесснежным.
- Там, внизу, все такие же сердитые как ты, нет?

- Не знаю, - резко сказал Адольф, не оборачиваясь. - Я сам себя не понимал, и мозги мои всегда жили порознь с сердцем. Люди тоже форменные идиоты.


- Странно, - проговорил Вега, моргая и опускаясь на траву у ног зайца. - Танцор, что это такое? Никто не говорил мне таких слов. Я понимаю все языки и читал многие книги, но это жизнь, а не книга, и я не понимаю. Как отвечают на такие слова? Радоваться ли мне? Благодарить ли его? Он много старше меня, но понимает меньше. Как ему все рассказать?

- Так ли это? - рассуждала Рея, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться, - как можно об этом знать, кто дурак, кто нет? Не знаю. Далеко идти? Два дня? Чем же тебя кормить, ты не ешь мяса, а трава? Будем траву? Я могу. Если устанешь, могу нести. А ты сделаешься обратно человеком, да?

- Благодарить его не за что, - раздался веский голос, почти такой же, как звучал с небес недавно - только он был тише - и на зеленую траву ступил рыцарь в полном доспехе. Его сильное лицо смеялось, - я рад, что он ушел. Я гнал его. Он недобрый, от него нет ничего хорошего. И твоей цели, о путник, он никогда не поймет. Ты читал книги, но правды в них нет: она только в твоем собственном сердце. Что там у тебя? Разве не за тем ты родился, чтобы каждый был счастлив? Разве не пора тебе исполнить предназначение? Так что же ты делаешь здесь? Не в Барасе ли твое место?
Рыцарь склонился над зайцем, потом отвернулся.
- Его можно оставить здесь.

- Тяжеленько тебе будет, - Адольф хлопнул себя по выпяченному животу, - а прошу я только об одном: не несись как на пожар, а то мне трудно, у меня одышка. Кто дурак, а кто нет? Ха-хха-ха! - Он хрипло заржал. - Партайгеноссе, все дураки! Абсолютно все!!


- У меня нет места, - отозвался Вега, оглядываясь, - когда придет время, я вернусь в Барас, Рея поможет, она может. Сейчас не надо. Сейчас я не готов еще изменить материал... Я жду друга, я сказал, что буду здесь, куда же я пойду? Адольф разве недобрый? Почему тогда он заговорил со мной? Разве не ищет он того, что могу дать ему я?

- Послушай меня хоть ты, обезьяна. В нашем мире случилась война, и ты знаешь, что это такое. Одна из воюющих стран была моей. Моя страна проиграла, вождь моей страны умер, и все радовались, радовались...
Адольф откашлялся.
- Мой отец солдат. Моя мать - верная дочь своей страны. После войны у них был сын. Дата рождения его была вычислена заранее - точно как дата рождения проклятого всем миром вождя. Двадцатое апреля. Имя его было именем вождя. Судьба его была задумана судьбой вождя. Мог быть грандиозный реванш. И теперь представь, что ни черта не вышло - и вот я.

Его крик странно звучал в пустых горах.
- Я не носсе, я вейда, - сообщила Рея, - ничего, одышка пройдет, спустимся пониже, воздух густеет. Тело постарело быстрее головы, да? Знала одного, наоборот было. Миров много, все разные. Не буду спорить, раз я дурак. Вейдеи глупые, но служат людям, когда вейдеи хорошие, да.
Наконец появился и снег, хотя вместе со снегом появился и осенний запах. Наступило время между сезонами, которое на земле измеряется днями, а в горах - метрами.
- Родился... и хорошо. Не сам родился, живешь сам.

- Адольф не добрый, - нахмурился рыцарь, - слова его легки, а думы тяжелы, что в этом доброго? А зачем ждать Рею? Я умею перемещать не хуже. Я умею играть и со временем: скажи только слово, и твой срок настанет. Ну, позволь, я покажу тебе.
Он провел рукой вдоль белоснежной гряды, стеной вставшей на фоне синего неба, и она засверкала как радуга, а потом на ней показались странные, невероятно огромные и безумно прекрасные картины.
- Посмотри на эти города и селения. Вот, новое небо зажигается над ними - это вставет новое солнце, и оно рукотворно. Это сделаешь ты, и ты можешь сделать это скоро. Мир изменится. А я награжу тебя. Возвращу руки, которые ты потеряешь. Рея будет рада, когда вернется. Она заботится не о тебе, а о твоих руках, но это - простая, постыдная жалость, которая ни к чему не ведет. Но ты, творец, стремящийся порадовать всех, порадуешь и ее.
Видение на снежном экране померкло, и только латы рыцаря отражали свет от неба и свет от снега.

- Странная ты, вейда, - Адольф глядел на Рею из-под косой черной челки, а потом боком подобрался к крепкому сухому деревцу и отломил самую прямую ветку. - Любой другой на твоем месте знать бы меня не хотел уже. А ты все цацкаешься. Думаешь, есть смысл? Один молодой человек тоже так думал. Три года со мной возился. Теперь он приписывает себе мое спасение, но никакого спасения нет, Рея. Всё одно сплошное вранье. А от молодого человека я сбежал, как от проказы.

- То, что я сделаю - этого нельзя будет увидеть, - сказал Вега, улыбаясь. - То, что ты показал - прекрасно, но это не совсем то. Боюсь, ты не понимаешь меня тоже. Наградишь? Разве так бывает? Кто ты?

- Сам со мной пошел, - возразила Рея, - людей знаю мало. Что такое цацкаться - ругаться? Смысл потом, сейчас идти надо, деревья начались - значит, почва сырее. Грибы будут, да! Грибы тебе можно?
Она запнулась на полуслове, потому что вверху крикнула птица. Начиналась зона леса, пусть маленького и горного - но настоящего. Склоны, покрытые снегом, дышали своим холодом на зелень, и от этого она была очень темной, почти черной.
Спустя некоторое время, Рея нырнула в молодой подлесок. Там раздался треск и шум, и оборотеница выскочила из ветвей, как пробка из воды, держа в руках плоские шляпки грибов.

- Я владею этим миром, - сказал рыцарь и выпрямился так, что стал ощутимо выше, - Всеми мирами. Они приходят ко мне. И если ты не поймешь, я не осужу тебя: мое величие смертному постичь невозможно. Я решаю, кого наградить и кого унизить.
Он улыбнулся - не глядя на Вегу, но отвечая ему.
- Не совсем то? Откуда тебе знать, где то и где не то? Неужели ты думаешь, что можешь действительно судить?... Смертные слабы, слабы от самой своей сути, они как земля, как полевые цветы. Но я предлагаю тебе другую долю. Разве ты не хочешь, чтобы все были счастливы? Эх, Вега, сын Бараса... Ты разочаровал меня. Я-то думал о тебе совсем другое...

- Что-то плохо? - спросил Вега. - Тогда не понимаю я, извини. Я нигде не был раньше, кроме Бараса, и то почти всегда в скриптории. Столько нового сегодня. Мне всё кажется хорошим. Да, я хочу, чтобы все были счастливы, в моем мире... Нет, постой. В других мирах тоже... Но нет, я не...
Он замолчал, издав какой-то неопределенный звук.


- Ааагрр! Думмкофп!! - зарычал Адольф, взмахнув палкой, как копьем. - Какие к чертям грибы!! Ты чё, нарочно? Не торчи как пень, я уже завтракал, у меня с собой была жратва. В городе найдем что-нибудь, например, хлеб, только успокойся! Кыш... то есть, пошли уже. Шнелле-шнелле!